Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения - Виталий Вээм

– Все будет хорошо, – приговаривал один из мужчин. – Порядок, вы в безопасности.

Второй вернулся к зданиям оказывать помощь пострадавшим и очевидцам взрыва, что не нуждались в медицинской госпитализации, но пребывали в шоковом впечатлении или имели мелкие порезы, ссадины, ушибы, неопасные для жизни. Он расспрашивал их, подавал воды и успокаивал заботливым голосом.

Сквозь редеющий дым в проемах окон можно было различить силуэты пожарных, снующих внутри квартир. Основной огонь был потушен. Пожарные осматривали комнаты и кухни, чтобы удостовериться что нет причин для новых возгораний и проверить здания на отсутствие утечек газа. Они поправляли каски, кашляли, бурно обсуждали процесс, жестикулировали, пинали или переворачивали обгоревшие предметы. Санитарные машины уезжали, на их место прибывали другие. Медики грузили носилки с ранеными и торопились в больницу. Добровольцы и люди из гражданской обороны уже принялись расчищать площадь от раскиданных повсюду досок и балок. Из менее разрушенного здания вышла Мария с брандспойтом в руках. Подачу воды прекратили, и рукава, раскатанные в две длины, будучи до этого толстыми, круглыми, теперь сдувались, брезентовыми тряпками ложась на землю и ступени крыльца. Водитель закручивал краны, Мария положила брандспойт рядом с ним, затем обошла и открыла дверь кабины. Оттуда, энергично махая хвостом, выскочил ретривер и принялся кружить вокруг нее, мешая собой ей делать шаги. Когда Мария умылась, она вновь залезла в кабину, через минуту уже с сендвичем неторопливо направилась к Брандмейстеру, жуя. Отломав кусок, она протянула его псу. Тот обнюхал хлеб с ветчиной, облизнул морду, но есть не стал, отстранился.

Финли стоял неподвижно, лишь сгибая руку, подносил сигарету ко рту. Закончив курить, он уронил окурок и придавил его подошвой сапога, вернулся в недвижимую позу со скрещенными руками на груди. Мария и пес создавали контраст его монументальному виду, постоянно суетливо двигаясь. Мария, подходя, напевала.

– Во время блица, пожаром освещались лица… лица…

– Лайтоллер, рождаешь строки? Вернемся в часть, положим их на музыку.

– Нужно записать, а то забуду.

Поглощая сендвич, Мария остановилась возле Брандмейстера и, когда прожевала кусок, доложила.

– Огонь, шеф, на всех этажах ликвидирован. Причин для новых возгораний не обнаружено, а газовые трубы перекрыты. Второе здание аналогично – все осмотрено. Можно крутить рукава и возвращаться.

– Не совсем, – Брандмейстер указал ладонью влево, и девушка повернула голову. – Видишь дым? Он начал выходить оттуда только что. Но огня не видно.

Мария увидела частный дом, он стоял поперек строениям и заканчивал улицу ленточной застройки. Окна дома были заперты ставнями, но на третьем этаже в одном из окон их не было, и оттуда струился черный дым.

– Там как будто резину жгут, – всматриваясь, протянула она.

– Нужно проверить. Возьмем с собой огнетушитель, я думаю, его хватит.

У калитки дома стоял уполномоченный и, уперев руки в плечи пожилой женщины, не хотел пускать ее. Та часто и взволнованно кидала взгляд на окно, держа на изгибе руки пакет из продуктовой лавки, а второй указывала на дым. Тот кивал на ее слова, отдаляя женщину от калитки. Затем уполномоченный, оглядываясь по сторонам, увидел Финли и Марию, по форме он понял, что они именно те, кто нужны. Голосом и жестом мужчина дал команду пожилой женщине оставаться на месте и быстрым шагом направился к пожарным.

– Эй, вы правильно обратили внимание! – крикнул он издалека, быстро сокращая дистанцию. – Кто здесь из вас главный? Отправьте людей в этот дом.

Его тон указывал, что только благодаря ему пожарные заметили дым из окна. По мере приближения мужчина начал кричать тише, задавая громкость голоса под расстояние так, чтобы не слишком громко кричать, но и не тихо, ровно так, чтобы его услышали нужные люди.

– Видно, что-то горящее пробило ставни и проникло внутрь. Миссис Хаджест опасается, что муж находится дома, но она не уверена, так как ушла еще утром. Ее супруг медленно ходит. Пошлите туда людей, и если он там, то пусть они найдут его.

– А если его в доме нет, то они не смогут его найти, – сказал Брандмейстер.

Мужчина подошел к Финли, оставаясь в двух шагах и нахмурился.

– Что? О-о-о, не цепляйтесь к словам, сэр!

– Хорошо, не волнуйтесь. Мы с сотрудницей проверим, и если мистер Хаджест в доме, то мы его найдем.

Уполномоченный снял каску, похожую на тазик для бритья, достал из кармана платок и начал вытирать им лоб.

– Постойте, вы же Аддингтон? Из четырнадцатой?

Финли кивнул.

– Да, это я. Мы знакомы? Но я что-то вас не помню…

– Говорят, что это вас огонь боится, а не вы его.

– Вздор, – Брандмейстер повернулся и направился к автомобилю за огнетушителем и фонарем. – Идем, Лайтоллер.

Уполномоченный провожал их взглядом до машины, затем весь путь от нее до калитки с озадаченным и тревожным лицом, он думал, крутя в руках каску, о том, что со своей стороны он сделал все возможное, и теперь дело стало за огнеборцами. Лицо его просияло. Он верил, что эти ребята знают свое дело как азбуку, но все же удивлялся их безмятежному виду.

«Они будто выехали на пикник – ужинать и вести беседы. Пса с собой притащили… Еще бы тарелку ему покидали!» – такие мысли посетили его, глядя на девушку, что говорила собаке остаться и не идти за ней. От этого остальные пожарные стали свистеть и подзывать пса к себе, протягивая скрюченные пальцы, будто в них было что-то вкусное.

«Каждая структура мнит себя важнее остальных», – остановился на мысли уполномоченный и направился обратно к миссис Хаджест.

«Ей нужна сейчас психологическая поддержка».

– Где ты взяла этого барбоса? – спросил Брандмейстер на пути к дому. Здание имело симметричную планировку, фасад из красного кирпича, штукатуренный белый орнамент и было выполнено в георгианском стиле. Искусные арки и пилястры украшали фасад в ширину пяти окон, где самое угловое пускало черный дым, словно жерло вулкана. От копоти орнамент вокруг окна перестал быть белым и теперь выглядел в точности вымазанный сажей. Рама была опущена, и дым валил из трех отдельно разбитых отверстий в стекле, сливаясь затем в один широкий столп.

– Получается, я его похитила.

Мария несла огнетушитель, положив его на руку и прижав к телу, а второй рукой все еще кушала сендвич. Поняв, что скоро он будет мешать, торопилась доесть. После своего ответа она тут же добавила, немного оправдываясь.

– На время. Но потом верну.

– Похитила? Зачем?

– У него хороший нюх, и я подумала, что он может принести пользу в поисках людей.

– Только хорошо бы его сперва этому научить. А у хозяина хороший нюх? Появится здесь бешеный и яростный…

– Может быть, Финли. Вообще, это было плохой затеей увозить его без спроса, – согласилась девушка. – Не знаю, что на меня нашло.

– А-а, ясно, Лайтоллер. Ты сперла пса, только из-за того, что любишь собак. Я прав?

Мария, быстро подумав, скорее согласилась со словами Брандмейстера, нежели хотела их оспорить. Подойдя к калитке, возле которой находилась взволнованная миссис Хаджест, Финли стал успокаивать женщину, настраивать ее на благоприятный исход. Так говорил он не от того, что был полностью уверен, а от того, что должен был так сказать, чтобы успокоить супругу, вселить в нее уверенность. Но она, оглушенная переживаниями, слабо ему верила, порывалась пойти вместе с пожарными, терзаясь неизвестностью, и даже не сразу отреагировала на просьбу дать ключи, если дверь заперта.

– В доме следует искать кого-то еще?

– Нет… Нет, не думаю. Мой муж не говорил о том, что кого-то ждет…

Брандмейстер получил ключи суетливыми движениями, отдал миссис Хаджест в руки подоспевшего на выручку уполномоченного и торопливо нырнул в калитку вместе с Марией.

Ко входу вели ступени крыльца с деревянными перилами. Финли, хватаясь за них во время того, как поднимался, заметил, что перила расшатаны, и, подумав, что лучше их не трогать, отдернул руку. Когда они вошли внутрь, их встретил большой, с высоким потолком холл, в котором голоса отдавались чуть слышным эхом, и темнота. Следовавшая за Брандмейстером Мария оставила входную дверь открытой, чтобы хоть немного дневного света проникало в дом. Осматриваясь, пожарные увидели роскошную люстру, но ни одна лампочка в ней не горела. Света от открытой двери явно было недостаточно для такого просторного помещения – в нем царил полумрак. На верхних этажах освещения не было вообще, и лестница, ведущая к ним, казалось, растворяется в кромешной темноте.

– Какой огромный дом! – воскликнула Мария, оглядывая холл.

– Помпезность – плоды с дерева дураков, – отозвался Брандмейстер. Он обернулся и заметил, что девушка ходит вдоль стен и осматривает их.